Постное письмо № 33. Масляные башни
Отец эконом всегда путешествовал автостопом. И не только из принципа или по старой панковской привычке. В девяностые наш монастырь не многое себе мог позволить. Автомобиль для эконома – неслыханная роскошь. И стоял на ночной автостраде продрогший монах в лохматом тулупе неопределенного цвета и возраста.
Однажды его высадили где-то под Воронежем. Глубокая ночь. Лютый холод. Пробрался в мрачную придорожную гостиницу:
– Вы не окажете благотворительную помощь?
Девушка сложилась пополам от смеха. Отсмеявшись, пересказала остальным. Через минуту хохотал весь вестибюль. Отец эконом наивно принял за работниц гостиницы девушек пикантной профессии.
У него был талант общения со спонсорами. «Спонсор» – это слово я узнал в монастыре, так часто оно звучало. Без спонсоров – никуда. Строительство, реставрация, роспись – всё на них. Но ведь это так унизительно – просить денег. И я искренне пытался разобраться, как эконому удается их разговорить, расположить к монастырю, выклянчить хоть какую-то сумму или стройматериалы. Как он это делает? Неужели у него нет ни капли смущения? Меня бросало в краску от одной мысли, что я у кого-то стану просить денег. Оказалось, дело не в психологии, манипуляциях и уж точно не в жадности. Наш эконом был убежденным бессребреником.
– Савва, надо дать людям шанс! – вот что он мне сказал.
У него было твердое убеждение, что не спонсоры, а монастырь оказывает милость, позволяя себе помочь. А ведь это правда. Так и есть.
Помогать Церкви, бедным семьям, больным детям, голодным студентам – это шанс, который выпадает не всем.
Руанский собор строили четыреста лет. На сто лет меньше, чем Кёльнский. Красивейший храм. В XV веке к нему была пристроена Южная башня, которую обычно называют Масляной. Название очень понятное постящимся людям. Чтобы получить разрешение употреблять постом масло, немощные вносили в копилку собора 6 денье. Немощных было так много, что собранной суммы хватило на строительство роскошной башни с «лохматыми» готическими украшениями.
У западных христиан есть понятие «диспенсация». Мы отличаемся от них тем, что у нас тоже есть диспенсация, но нет такого понятия. Латинским dispensation переводили греческое «икономия», то есть рассуждение в управлении хозяйством, искусство управления, домоводство и даже домостроительство. Зато в нашем богословском словаре есть выражение «проявить икономию» – «проявить снисхождение».
Любопытна сама близость значений: управление подразумевает милосердие и рассудительность, клонящуюся в сторону снисхождения. Когда в конце первой седмицы поста к священнику подходит прихожанка с просьбой благословить ей «поститься с молочком», батюшка прибегает к диспенсации. Или икономии – как будет угодно. То есть священник или епископ имеют право освободить человека от некой обязательной нормы.
К икономии и диспенсации мы обращаемся, когда допускаем к причастию человека, который по канонам не может подходить к Чаше, не выполнив епитимью, например, в шесть лет отлучения. Я и сам – продукт диспенсации. Священником я стал в девятнадцать лет, в то время как древние канонические нормы не позволяют рукоположения в иерейский сан ранее тридцати лет. Икономию и диспенсацию позволил себе наш епископ.
Однако история с Руанским собором выявляет очень важную интуицию христианского сердца. Мы все – грешники. Кому, как не православным, это знать! Господь прощает нам многое и часто, и живем мы только милосердием Божиим. Просим прощения, каемся и знаем, что Господь отпускает нам все наши долги. Но честному человеку мало просто отпущения и милости. Человек с правильными мыслями и здоровым воспитанием всегда ищет возможности искупить свои ошибки, потрудиться хоть чем-нибудь за свои грехи, взять на себя хотя бы некую часть труда искупления.
Это и есть тот самый шанс, о котором говорил отец эконом. Моя приятельница, «дама в брыльянтах», бегала в церковь, чтобы помочь помыть полы или почистить подсвечники. Она не могла объяснить, зачем это делает. Ей было нужно.
Она чувствовала неодолимую потребность потрудиться для храма, сделать хоть что-нибудь для святыни. Бросала свои невероятные шубы, окунала тряпку в древнее ведро и старательно работала шваброй, «дыша духами и туманами».
Для нее было большой честью помочь деньгами на новые хоругви, купить цветы к иконе, оплатить новое Евангелие. Человек ухватился за этот шанс – потрудиться для храма.
Мне не нравится латинское sponsor. Хотя в нем есть много интересных оттенков. Sponsor – это не только поручитель, но еще и крестный отец. Представляете, какая это честь – быть крестным отцом церкви! Это слово одного корня со sponsus – «жених», «претендент на руку», то есть тот, кто берет на себя ответственность за слабое бедное существо, делает Церковь своей невестой.
Мне не нравится латинское donator – «даритель», «приносящий дары». Хотя без донаторов не были бы воздвигнуты красивейшие соборы и написаны чудесные полотна.
Мне не нравится греческое «ктитор», потому что у этого слова есть невероятное для церковного уха значение «хозяин» или «владелец». Но без ктиторов не были бы построены знаменитые монастыри и храмы.
Всё не те слова. Дело ведь не в достатке и финансовых возможностях. Апостол Павел с невероятной тщательностью и деликатностью говорит о пожертвованиях в своем послании к коринфянам. Он посылает в Коринф братьев, чтобы они объяснили местным христианам, что средства, которые Павел собирает для нищих христиан, он хочет принять от коринфян «как благословение, а не как побор» (2 Кор. 9:5). Знаменитое павловское «доброхотно дающего любит Бог» – из этого же послания (2 Кор. 9:7). Апостол Павел дал коринфянам шанс потрудиться ради братьев, понести малый труд ради искупления своих грехов и свидетельства верности Евангелию.
Для апостола Павла помощь нуждающимся, труд ради христианской проповеди, поддержка Церкви, забота о слабых – все это называлось благословением. Не спонсор, ктитор, фундатор и донатор, а – человек благословляющий.
Не всем по силам пост, многочасовое богослужение, чтение священных книг. У каждого свои таланты. Но с талантами всегда подвох – о них нельзя говорить «свои», «мои». Таланты, способности, средства – мы ими только распоряжаемся, управляем и управляемся как экономы и диспенсаторы.
У меня есть друг, человек простой и работящий, настоящий труженик. Он не очень понимает, что происходит на службе, а привилегию рассуждать о высоком доверил мне. Он молится своими руками. Он постится своими поступками, всем своим образом жизни. Жадно бросается на любую возможность помочь людям, забывая себя. И я думаю, за свою жизнь он успел построить не одну Масляную башню.
По-моему, он – святой. Потому что он – человек благословляющий.
