Постное письмо № 14. Грех вежливости
«Мне пришлось отложить на время свои аскетические книги и заново переучиваться, и к этому я даже агитировал братию монастыря. Мы начали с того, что учились просто здороваться и благодарить. Это первое и важнейшее духовное упражнение». В очередном письме архимандрит Савва (Мажуко) рассказывает, какой апостол был не согласен с привычным нам церковным хамством.
Каждое воскресенье в девять утра всех учеников школы собирали в классах. Целый час с девяти до десяти был отведен для писем домой. Каждый ученик был обязан написать письмо. Каждый! По рядам ходил директор, учителя зорко наблюдали за мальчиками, заглядывали в листочки, помогали малышам справляться с конвертами. Это был один из многих докучных ритуалов школы святого Петра, в которой учился будущий британский писатель Роальд Даль. Его память о школьных годах пронизана болью, потому что «лучшие в мире школы» отличались жестокостью телесных наказаний и поддерживаемой учителями дедовщиной. Однако английские школы еще в начале XX века, когда там учился Даль, имели важное преимущество: здесь понимали важность привития некоторых нужнейших навыков и умели их прививать, несмотря ни на что.
Навык писать письма родным остался с Роальдом Далем на всю жизнь. Навык – это нечто искусственное, привнесенное, намеренно и сознательно поставленное, некий рефлекс и итог длительной и направленной тренировки или дрессировки. Постановка навыка невозможна без принуждения, а значит насилия, навязывания. В школе святого Петра детей заставляли писать письма, как их заставляли быть учтивыми, тактичными, почтительными к старшим, внимательными к своим обязанностям, и провинности карались очень сурово. Ни в коем случае не оправдываю жестокость и принимаю доводы критиков, которые могут предъявить целый «букет» убедительных доказательств, подтверждающих, что все эти школы и вся их вежливость были сплошным лицемерием и обязаловкой.
Однако вот такой ряд: услужливость, предупредительность, учтивость, любезность, деликатность, почтительность, тактичность. Это слова, которые почти не встречаются в нашем словаре аскетики.
Если уж быть откровенным до конца, эти слова и в нашей обыденной церковной речи не часто встретишь, а уж то, на что они указывают, и вовсе редкая и пугливая птица в наших краях. Тем не менее, они описывают свойства, которыми жизненно необходимо овладеть христианину, и я уверен, что эти понятия давно пора ввести в свод христианских добродетелей. Это положение может быть, а значит, должно быть оспорено.
– Зачем христианину быть вежливым, услужливым, предупредительным и, прости Господи, любезным? Во-первых, это всё – лицемерие, это не искренне. Уж лучше быть грубым, но честным и прямым, чем врать о себе и прикрываться личиной доброты. Это свойства внешние, поверхностные, а нас отеческие книги учат стяжать внутренние добродетели. Вежливость – это нечто душевное, а отцы нас зовут к духовному.
По поводу отеческих книг согласен полностью. Признаю. Однако эти книги написаны подвижниками высокого уровня для своих последователей. Высокий уровень добродетели не утруждает себя разговором о начальных ступенях самовоспитания. Если Евангелие ставит перед нами задачу научиться любить людей, которые находятся рядом с нами, было бы слегка самонадеянным замахиваться сразу на мистическую всепоглощающую любовь, «агапэ», любовь предельного самопожертвования и самоотречения, которой достигают немногие труженики. И стяжанию этой подлинной любви и человеколюбия служат все наши духовные упражнения, освоение смирения, кротости, послушания и молитвы.
Так думал и я в своей монашеской юности. И пытался найти богословское обоснование тому хамству, которое постоянно наблюдал в церковной среде, сам к этому хамству причастный. Были монахи, которые доказывали мне, что вежливость – это почти грех, уж по крайней мере, что-то очень лукавое и опасное. Да и сам я был хорош. Мне, например, казалось, что гораздо правильнее ко всем обращаться на «ты», будь ты хоть втрое меня старше, ведь к Богу мы в молитвах говорим «Ты». Чуть позже до меня дошло, что это особенность славянского языка, в котором просто нет обращения на «вы», как в современном английском нет настоящего «ты».
А потом неожиданно разразилась «революция стыда», которую во мне произвели две случайные фразы. Как-то раз моя мама ненароком обронила, что она безумно любит шоколад. Сказала и забыла. А я не спал всю ночь. Мне было стыдно. Я прожил почти тридцать лет и ни разу не заметил, что любит моя мама, чем она живет, что ее волнует. Почему я был таким невнимательным? Это был первый удар. Второй нанес апостол Павел. В послании к Римлянам, которое я привычно перечитывал, меня молнией пронзила заповедь: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12:10).Эти слова до сих пор не могу читать без внутреннего волнения. Братолюбие с нежностью! Апостол призывает к нежности, то есть к вниманию к другому человеку, искреннему и сердечному сочувствию, а значит уязвимости. Это невероятно! Апостол учит нежности! Более того, он ее заповедует!
Мне пришлось отложить на время свои аскетические книги и заново переучиваться, и к этому я даже агитировал братию монастыря. Мы начали с того, что учились просто здороваться и благодарить. Это первое и важнейшее духовное упражнение. Хочешь научиться братолюбию с нежностью, следует освоить непростой навык замечать людей. Заметить человека, обрадоваться ему – это сложнейшее искусство. Оказалось, что приучить себя внятно и приветливо говорить «Доброе утро» не так уж и просто. Нужна сноровка, поставленный навык. Во-первых, человека нужно увидеть, а для этого глаза следует приучить к особого рода вниманию.
Смотреть прямо, приветливо, научить лицо улыбаться, заметить человека – это навыки духовного порядка, они требуют труда и постоянства.
Своим ученикам я даю задание каждое утро, проснувшись, подойти к зеркалу, улыбнуться и сказать, как говорю себе я:
– Савва, ты добрый и веселый!
И запомнить это настроение. Потому что улыбка, приветливый и внимательный взгляд – это и есть ваше настоящее лицо, и лицу следует напоминать о его естественном состоянии. Работая с телом, мы воздействуем на душу. Лицо может разбудить и личность. Есть тут опасность лицемерия? Непременно. Любое хорошее дело можно извратить. Люди в этом занятии большие искусники, что нимало не бросает тень на правоту идеи. Злоупотребление не отменяет употребления.
После того, как вы научитесь замечать людей и приветствовать их, надо ставить навык внимания к труду человека. Приучить свое внимание замечать не только человека, но и его труд – без этого вы никогда не научитесь говорить «спасибо» и «благодарю». Замечать труд – это настоящее духовное упражнение и, если угодно, духовная брань, потому что просто этот навык не дается. Надо потратить много времени и сил на его освоение, и счастливы те, кому эти способности привили в детстве.
Заметить труд – еще не всё, надо показать, что вы его заметили. Люди очень нуждаются в ободряющем взгляде другого человека, и простое «спасибо» порой спасало человеку жизнь. Доброта и нежность должны удивлять. Потому что быть добрым, внимательным и учтивым – огромный труд, и поэтому я всегда удивляюсь и ликую, услышав обычное «спасибо».
Мама звонила Роальду Далю каждую неделю в условленный день. Однажды она позвонила в неурочный час. Они весело поговорили, обменялись нежными словами, как обычно приправленными шутками и остротами. Через несколько часов Даль узнал, что мама умерла в одной из больниц. Она звонила попрощаться, но как истинная леди, не хотела, чтобы сын запомнил ее грустной и измученной. А спустя месяц от мамы пришла посылка. В ней оказались перевязанные зеленой тесьмой шестьсот писем Роальда Даля своей маме, которые она бережно хранила все эти годы. Каждое письмо в своем конверте, со всеми марками и штампами.
Час в неделю был отведен письмам. Дети сопротивлялись, но ничего поделать не могли. Силы были неравны. Эта привычка так въелась в школьника Роальда Даля, что он уже не мог не писать письма родным. Но этот навык, навязанный школой, сблизил сына с матерью. Вежливость, услужливость и предупредительность – сближают людей, это труд единения, слияние жизней. Церковь – единый организм любви. Церковь должна сближать людей, поэтому люди верующие по определению должны быть добрыми, внимательными и вежливыми.
Религия очень удобна для оправдания эгоизма и богословски обоснованного хамства. Но если мы ищем единства взаимной любви, мы должны бежать от эгоизма и грубости, какими бы авторитетами они ни прикрывались.
И даже неискренность вежливости не должна нас отпугивать от духовного труда. «Как бы ни проповедали Христа, – писал апостол Павел, – притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться» (Флп. 1:18).
Если берешься за новое дело, позволь себе право на ошибку, не бойся ошибиться или допустить промах. Вежливость и предупредительность тоже бывают притворны и лицемерны, но даже в таком виде они стоят дороже жестокости и безразличия. И главное. Если вы принимаетесь осваивать аскетические опыты святых отцов, но упустите ступень вежливости и предупредительности, ничего из вашей аскетики не выйдет, кроме надрыва и разочарования.
Оптинские старцы говорили, что настоящий монах в общении с людьми ничем не отличается от благовоспитанного светского человека. Один старый монах рассказывал, что его монашеское образование началось с того, что старцы учили его правильно ходить, правильно смотреть, быть учтивым и сдержанным в разговоре, не опаздывать и так далее. Сам молодой послушник задавался вопросом: «А когда же будет умная молитва?» Ты можешь никогда и не получить дара непрестанной молитвы. Господь с тебя этого не спросит. Но каждый человек, опаленный твоим невниманием и жестокостью, каждый не увиденный тобой человек – свидетель против тебя на суде Бога-Человеколюбца.
