Предыстория происхождения медового Спаса.
Медовый Спас в настоящее время чествуется Русской православной церковью 14 (1августа, все последующие даты в скобках даны по старому стилю) августа. На Руси это православное торжество в честь Спасителя появилось не сразу. Первое упоминание о нём относится ко второй половине XII века. Связано это с деятельностью князя Андрея Боголюбского. Владимиро-Суздальский князь стремился в то время создать «свою» церковь (независимую от Киева). Строил храмы. Содействовал миссионерству православных священников и распространению христианства на Каме, Вологодчине. В народе славился своей богобоязненностью. И своего он добился. Особое покровительство князя церкви способствовало поднятию её авторитета во Владимиро-Суздальской Руси. Появился свой епископ. Сам же он добился титула великого князя. О бурной деятельности Андрея Боголюбского осталось свидетельство, согласно которому во время похода против волжских булгар 14 августа 1164 года при помощи христианских символов: Владимирской иконы и креста была одержана победа. Спасителю и Пресвятой Богородице отслужили молебен. За четыре года до этого византийский император в этот же день одержал победу над сарацинами. Две виктории христианских правителей в одно и то же число послужили дополнительным поводом отмечать праздник Спаса. Имя Спасителя окончательно закрепилось за 14 августа. Отдельно отметим, праздник был наречён в честь Спасителя. Определение «медовый» в церковных записях и летописях не упоминалось.
На настоящий момент в эту дату отмечаются ещё ряд церковных событий: праздник Изнесения (происхождения) Честных Древ Животворящего Креста Господня, день крещения Руси и день памяти семи мучеников Маккавеев. Медовый Спас – это исконно русский праздник. Почитание Спасителя 14 августа отмечается Русской православной церковью, но не почитается другими христианами, в том числе и православными церквями, хотя праздник Изнесения (происхождения) Честных Древ Животворящего Креста Господня в этот же день отмечают все. Но вот, что интересно. Как раз именно этот праздник, именно его обрядовая сторона имеет непосредственное отношение к получению праздником Спаса названия – медовый.
Почему стали освящать (святить) мёд в этот праздник.
Откуда появился обряд освящения мёда. Как же так получилось, что обряд одного праздника оказался у другого? История праздника Изнесения (происхождения) Честных Древ Животворящего Креста Господня уходит корнями в IX век.
Внутренняя богословская составляющая торжества содержит идею проявления благоговения перед Спасителем, силой которого орудие казни (крест) превратилось в древо жизни для верующего. Человек должен осмыслить суетность этого мира, тем самым исповедовать свою немощь, осознать высшее призвание души, покаяться и уповать на милость Всевышнего. Внешняя обрядовая сторона праздника, более понятная простому человеку, связана с крестным ходом. Который как раз и выражает веру в Спасителя, покорность ему и надежду на Его милость.
Предыстория праздника такова. На это время года в Византии выпадали трудные времена. К концу лета в связи с загрязнением водоёмов, появлением большого количества насекомых — разносчиков инфекции на территории империи начинали распространяться различные болезни и эпидемии. Для укрепления веры людей, поддержания их духа в преодолении несчастий существовал обычай: ежегодно часть Животворящего Креста, хранившегося в домовой церкви византийских императоров, переносили в храм Святой Софии. В течение последующих двух недель до Дня Успения Пресвятой Богородицы им освящали дороги, присутственные места с целью предотвращения болезней. Любой верующий мог ему поклониться. Данный обычай выноса (по старому – изнесение) Креста, просто — Крестный ход и стал предысторией праздника. Святым Крестом освящали и самую главную ценность – воду. Эта обрядовая сторона и сыграла решающую роль.
Как мировоззрение населения влияло на религию.
Для понимания процесса формирования культа Медового Спаса нужно понимать мировоззрение средневекового человека. Религиозное восприятие мира русским православным народом даже в начале XX века оставалось на уровне языческих представлений. В 1890 году, почти через 70 лет как начали для крестьян христианское учение по воскресеньям перед литургией преподавать, синод отмечал: «многие, именуясь православными, пребывают в состоянии духовного неведения… не могут пояснить, во что веруют; необходимых молитв не знают… исполняя обряды не ведают их духовного значения и приписывают им суеверные обычаи». В 1911 году «Духовная беседа» пишет тоже самое: «Господи, люди не знают, кто Ты. Одни говорят одно, другие – другое, как подскажет им омрачённый разум…. Они всё другое знают, только не знают своей веры. Во что же, однако, они веруют? Они подобно древним афинянам кланяются неведомому Богу». Что тогда можно сказать о состоянии мировоззрения народа в предшествующие века?
Осуеверивание христианских обрядов.
Православие в крестьянской среде выглядело как охристианизированные языческие поверия и осуеверенные христианские обряды. Религия у них ассоциировалась с чем-то своим, что включала обыденная жизнь. Догматы христианского вероучения были для народа далеки и не понятны. Крестьяне считали достаточным формального соблюдения внешних культовых христианских действий для спасения души. Процесс приживания православия выглядел как процесс её обрусения. Церковь вынуждена была христианизировать связанный с язычеством быт народа. Крестьяне, в свою очередь, приспосабливали христианство под этот самый быт. Оязычивание коснулось всего: от имён святых, праздников в их честь, до поклонов и троеперстного осенения себя крестным знамением.
Славянские имена Владимир, Владислав, Ярослав, Людмила проникли в святцы. Иноземные имена обрусели: Иоанн стал Иваном, Флор Фролом, Илларион Ларионом и т.д. Христианские святые в восприятии народа приняли облик древнеславянских языческих богов. Так на библейского Илью-пророка были перенесены черты бога грома и молнии Перуна. Посредством языческих обрядов Иоанн Креститель был объединён с Иваном Купалой, святой Власий, епископ Севастийский отождествлялся со «скотьим богом» славян Велесом, святые Косьма и Дамиан с богом Сварогом – покровителем кузнецов, культ Рожениц – с культом христианской Богородицы. Причём обрядовая сторона полностью была языческой — с застольями, песнями, играми, хороводами. В одной из запретительных царских грамот 1648 года, осуждающих языческие обряды говорилось: « А в навечерии рождества Христова и Васильева дни и Богоявления Господня клички бесовские кличут – коляду, и таусень, и плугу. И многие человецы неразумием веруют в сон и встречу, и в полаз, и во птичий грай, и загадки загадывают, и сказки сказывают небывалые, и празднословие с смехотворением и кощунанием, и души свои губят такими помраченными и беззаконными делами. И накладывают на себя личины и платье скоморошеское, и, меж себя нарядя, бесовскую кобылку водят».
Церковь, не преодолев языческую обрядность, начала её христианизацию.
Святочное ряженьё (надевание одежд навыворот) стали связывать с идеей обновления через Рождество и Крещение.
Языческую кутью, исходящую из культа предков как поминальную еду, означавшую постоянство возрождения жизни, церковь связала с центральной пасхальной идеей бессмертия (зерно – образ вечного нетления). Не всё было подвластно слиянию языческого с христианским.
Практически не поддался христианизации языческий праздник Масленица. Церковь всего лишь смогла приурочить к нему «сырную неделю». Другие весенние праздники («Радуница», «Первый выгон скота в поле», «Семник» или «Русальная неделя») стали связывать с Пасхой, а летние – с Троицей, и праздниками в честь святых Петра и Ильи.
Христианская обрядовость в язычестве.
Чем ближе к обыденной жизни, к быту тем явственней переплеталось язычество с христианством. Вот какое описание обряда «освящения скота» приводит С.В.Максимов в книге «Нечистая, неведомая, крестная сила», изданной в Санкт-Петербурге ещё в 1903 году: «После обедни, которая на Крещение отходит рано утром, крестьяне расходятся по домам. Потом один из членов семьи берёт с божницы икону с зажжённою перед ней свечой, другой – кадильницу, третий – топор, четвёртый (обычно сам хозяин) надевает вывороченную наизнанку шубу и берёт миску с Богоявленской водою и соломенное кропило. Вся семья отправляется на скотный двор в следующем порядке: впереди, согнувшись, несёт сын или брат домохозяина топор остриём книзу, так что он касается земли. За ним кто-нибудь из женщин несёт икону (по большей части воскресения Христова), далее идут с кадильницей и, наконец, хозяин с чашею воды.
Шествие совершается торжественно, среди полнейшего молчания, причём процессия останавливается посреди двора, где разложен особый корм для скота: печёный, разломанный на куски хлеб, ржаные лепёшки, сохранённые для этой цели от праздника рождества и нового года, хлеб в зерне и немолоченные снопы ржи, овса, и других хлебных растений, оставленные к этому дню с осени (оставляют обыкновенно по шесть снопов каждого хлеба).
Когда процессия останавливается, хозяйка выпускает из хлевов до тех пор запертую скотину, которая с недоумевающим видом бродит по двору и, наконец, накидывается на лакомую пищу. Между тем процессия обходит скотину с образом, причём хозяин окропляет святою водой каждую голову крупного и мелкого рогатого скота в отдельности. Этот обход делается три раза, после чего топор крестообразно перебрасывается через скот, и участники процессии направляются обратно в избу».
Данное описание предметно показывает, как тесно были переплетены в бытовом применении христианские атрибуты (икона, свеча, Богоявленская вода, кадильница) и ритуальные действия (хождение с образом и окропление водой) с языческой атрибутикой (топор, вывороченная шуба, зёрна, снопы, лепёшки) и ритуальными действиями (порядок построения, обход скота, бросание топора).
